… «А потом куда попали?
Знать подробно я хотел,
Где тебя так потрепали,
Что ты еле уцелел?»
Посмотрел отец в окошко,
Вспомнил грозные года,
Помолчал ещё немножко…
Как всё было, где был ранен –
Не забыл он ничего.
Да и как забыть он может,
Когда сам всё пережил?!
И без записи, на память
Всё подробно изложил.
«…Враг в то время был силён,
Рвался к Волге напролом.
Наши натиск отбивали,
Но потери велики…
Чтоб врага сдержать сумели,
Нужны были «старики».
Нам комиссию создали,
Добрых к службе отобрали,
Молодых ещё «подлили»,
Полк стрелковый сколотили.
Тут же нас обмундировали
И на фронт сразу послали.
Шли мы долго. Так устали!
На ходу уже дремали.
Командир команду дал:
«Отдохнём, братцы, привал!»
Только что остановились,
На траву сразу свалились.
Чуть успели прикорнуть,
Снова двинулися в путь.
Шли мы, сильно торопились.
Ноги в кровь у нас избились,
Соль на теле выступает,
Гимнастёрка промокает,
Шею, плечи, руки трёт.
Командир кричит: «Вперёд!»
Километров пять прошли,
Близко к балке подошли.
Уже сумерки настали,
Мы, солдаты, в дым устали.
Пришлось балку обогнуть
И немножко отдохнуть.
Покурили мы с минутку.
Есть хотелось не на шутку.
Повар с кухнею отстал –
Старшина про это знал,
И, чтоб мы не голодали,
По сухарику нам дали.
А сухарик ни кулеш –
Хошь – гляди, а хочешь – ешь.
«Занимай, братцы, рубеж!» -
Командир отдал приказ,
И команда понеслась.
Цену рубежу мы знали,
Чем могли землю копали –
Кто лопатой, кто штыком,
Если нет – копал ножом.
Я на фланге находился,
С подготовкой торопился –
Для меня это не ново,
Вскоре было всё готово.
Командир наш был лихой,
Хорошо знал русский бой,
Сколько раз в бою бывал,
Но ни чуть не унывал.
Вот и в этот раз мотался
По окопам, блиндажам,
Что нас ждёт, узнать пытался,
Что же враг готовит нам?!
Ещё утро не настало,
Кругом тихо-тихо стало –
Видно, наши уморились,
Немцы тоже притаились.
На меня это влияло,
Дрожь по телу пробежала,
Я привстал, слегка встряхнулся,
Осмотрелся, повернулся,
Чтобы время скоротать,
Стал всё снова проверять.
Взял винтовку, повертел,
Затвор двинул, штык надел,
С ножек снял свой пулемёт.
Диск поправил… Ну, пойдёт!
Все патроны перебрал,
Смесь в бутылках поболтал,
Потужей связал гранаты –
Поступают так солдаты,
Чтобы танк можно подбить,
На окопы не пусть.
Не успел всё разложить,
Старшина ко мне бежит.
Подбегает, отзывает,
В котелок суп наливает
(И туда что-то кладёт),
Хлеб за пазуху суёт.
Закурить махорку дал
И обратно побежал.
Пока с ним я колготился,
Аппетит волчий развился.
Всё, что было, сразу съел,
Закурил, пониже сел…
А заря всё меньше стала,
«Рама» низко пролетела,
Покачалась, поднялась
И на запад подалась.
Я подумал: «Надо встать,
Ориентир на месте взять.
Ночь всегда ведёт вперёд.
День, глядишь, наоборот».
Встал на бруствер, пригляделся –
В стороне солдат лежал,
Окопался, притаился,
ПТР в руках держал.
Это был дружок Андрей –
Иль армян, или еврей.
Анекдот любил травить –
Может смехом уморить…
Я за бруствер перелез.
Вижу – балка, справа – лес,
Возле леса пушки в ряд
Все укрытые стоят,
А за балкой - тоже лес,
Танк в кустарник с краю влез,
За ним тоже ещё есть –
Сколько всех, мне трудно счесть!
Всё, что видел, вдохновляло,
Но покоя не давало.
Вспомнил мать, жену, семью,
Вспомнил Родину свою…
Ночь прошла и день настал,
Гул сильнее нарастал,
Земля чаще содрогалась,
Листва больше волновалась.
Лесу знать она давала:
Могут быть плохи дела.
Глухой дятел беде внял,
Тарахтеть больше не стал,
Клюв почистил, посидел,
В глубь лесную улетел.
Заяц с поля появился,
В куст терновый торопился,
А за ним лисица следом –
Повидались за кустом.
Теперь рядышком идут,
Видно, силы берегут.
Суслик вылез из норы,
Осмотрел свои бугры,
Стал на лапки, посмотрел,
Заглянул в чужую норку,
Опустился вниз под горку,
Ничего там не нашёл,
В тыл позиции ушёл…
Впереди средь чёрной пыли,
Где поля с пшеницей были,
Вражьи танки появились,
На миг там остановились,
Солдат сбросили с себя,
Бронёй грозною гремя.
К нам всё ближе приближались.
Снаряд с тыла просвистел,
К немцам в гущу улетел,
А за ним пошёл второй –
И начался страшный бой,
Вражьи танки шли, дымили,
По окопам нашим били.
Пушки наши, что стояли,
Маскировку быстро сняли,
Залпом стали по ним бить,
Свору чёрную крушить.
С фланга вышли наши танки,
Что стояли на стоянке,
А за ними шла пехота,
Из полка вторая рота
Шла за ними, поспевая,
Свинцом немцев поливая,
Чтоб от брони их отбить,
Вглубь вклиниться и разбить.
Танки шли напропалую,
Пушки били напрямую…
Но расчёт не оправдался,
Враг сильнее оказался.
Наши силы напрягли,
В рукопашную пошли.
Били их штыком, прикладом
И ножом, и автоматом.
А танкист - герой Иван -
Пошёл танком на таран.
Немец видит в щель танкиста,
Танк ведёт навстречу быстро.
Но Иван наш был хитрей,
Взял немного полевей,
Тормоза вперёд нажал –
И немецкий танк лежал.
Во второй раз промахнулся –
Лоб об лоб с врагом столкнулся.
Воедино бронь слилась,
Задымилась, взорвалась,
Во все стороны летела –
На нём были клочки тела
Сынов Родины своей -
Плоть родимых матерей…
Вся земля вокруг горела,
Сотрясалась и звенела,
И вздымалась, и ложилась,
В глыбы мелкие крошилась
И трещала вся по швам,
Рвалась тут, рвалась и там.
Много лет она лежала
И того не ожидала,
Кормила щедро всё живое,
Не зная холода и зноя.
И вот пришла сюда беда
По имени Великая война.
Стянула технику, людей,
Снаряды, пушки, лошадей.
Сложила будто всё в котёл,
Зажгла неведомый костёр
И всё в котле с землёй мешает,
В ад кромешный превращает.
Всё кипит в таком аду
У нас живых всех на виду.
Зловещий ужас создавая
И о помощи взывая,
Земля надрывисто стонала,
Гореть и рваться продолжала.
Показались самолёты,
В них - эсэсовцы-пилоты
С чёрно-белыми крестами.
Опустились все над нами.
Вдоль по фронту пролетели,
Хорошо всё рассмотрели.
Немцы знак им подавали,
Чтоб на нас весь груз бросали.
Им хотелось указать,
Где с землёю нас сровнять.
Благо наши появились,
Немцы сразу с курса сбились.
Чтоб быстрее удирать,
Стали лишний груз бросать.
Он посыпался с небес
На поля, на густой лес,
На окопы и землянки,
На пехоту, вражьи танки…
Самолёты всё кружили
И стреляли, и бомбили.
И гремел воздушный бой…
Вижу, падает чужой,
А за ним горит второй -
Далеко не утянули,
Средь своих они рванули.
Наш мгновенно задымился,
В тыл далёкий удалился.
Слышно было, как взорвался –
Вряд ли жив пилот остался…
Подползают ближе танки,
Звонко бьются о них склянки,
Танки пламенем горят
И не движутся, стоят.
Андрей, друг мой, метко бъёт,
До десятка счёт ведёт.
Батареи всё сильней
Бьют из дальних рубежей,
Перекрёстным бьют огнём,
Били утром, бьют и днём.
Кто, откуда, куда бьёт?
Сам Господь не разберёт.
Бьют сильнее миномёты,
Не смолкают пулемёты.
Командир кричит: «Давайте!
От брони их отбивайте!»
Пулемёт мой был ручной
Безотказный и простой.
Он нагрелся до предела –
Отдыхать было не дело.
Иван рядом тарахтит,
У него «Максим» кипит.
Но Иван про это знает
И гашетку нажимает.
Враг не выдержал, залёг,
Окопался он как мог.
А «Максим» свинец знай льёт,
Врагам подняться не даёт.
Ближе к нам бой вёл Степан,
Его звали все «пацан»,
В роту к нам его прислали,
Когда нас формировали.
Слышу, голос падаёт,
Медсестру к себе зовёт.
Руки к небу поднимает,
Мать и Бога вспоминает.
И ползёт к нему сестричка –
Белобрысая москвичка.
Прядь волос вперёд спадает,
Быстро ей ползти мешает.
Сестра знает, бой идёт,
Хоть и страшно, но ползёт
И вплотную подползает,
Бинт на голову мотает.
Повернуть бойца хотела,
Но, как видно, не успела -
Висок пуля ей пробила,
Она голову склонила.
Прядь волос уж не мешает,
Только кровь по ней стекает
На ресницы, на глаза –
В них предсмертная слеза
Кровь немного разбавляет,
Губы алые спекает,
По устам ниже течёт,
В землю-матушку идёт.
И лежат рядком ребята
Из Москвы и Сталинграда.
Шли на фронт, чтоб защитить
Нашу землю. Чтобы жить,
Чтоб детей потом рожать
И растить их, и ласкать.
Но судьбой так суждено –
Долго жить им не дано.
Не солдаты они - дети,
Не пожившие на свете.
Лежат, рядом прислонились,
Словно только поженились.
Как служить их призывали
Друг друга они не знали,
Теперь судьбы свои свели,
Венок свинцовый обрели…
Целый день немцы наглели,
Применяли, что умели.
Только к вечеру поняли,
Что напрасно воевали,
Что нас трудно победить.
И решили отступить.
Самолёты улетели.
Те, что сбитые, горели.
Танки, что живые были,
Отступили, а подбитые дымили.
Немцы как на нас бежали,
Все погибшие лежали.
Их там столько полегло!
Больше быть и не могло.
Тише стал железный звон,
Сильней слышен скорбный стон.
Стонет враг что не добитый,
Кровью собственной умытый.
Стонет, мечется, взывает,
Час последний доживает.
Нелегко и нам досталось -
Все укрытия разбиты
И окопы перерыты.
Кругом рытвины, ухабы –
В них лежат наши солдаты.
Леса стройные присели,
Ветви, листья облетели.
Пеньки острые стоят.
На них кое-где висят
Бинты грязные, одежда…
Пушки, первые что били,
Опрокинутыми были,
Батарейцы все лежат –
Трудно даже их узнать.
Меньше мины рваться стали,
Автоматы замолчали.
Немцы выдохлись. И мы устали,
Но позиции не сдали.
Я годами был не мал
И сильнее всех устал:
Язык высох, онемел,
На зубах песок скрипел,
Отстегнул скорее пряжку,
Снял наполненную фляжку,
Пыль и гарь с неё стряхнул,
Воду с жадностью глотнул.
Тут снаряд сзади упал,
Взрывом землю раскидал.
Благо он перелетел,
Спрятать я башку успел,
Ноги стали выше тела,
Их осколком и задело.
Долго мешкать я не стал,
Рукав быстро оторвал,
Рану туго затянул
И к окопчику прильнул.
Слышу, двигатель орёт –
Один танк к окопам прёт.
Значит, гад ещё живой,
Хочет смять нас под собой.
Танк эсесовец ведёт,
Он утюжит и ползёт.
Гранат связку я достал,
Что заранее связал,
Крепко сжал её в руке.
«Сила есть!» - сказал себе.
Чуть поднялся из траншеи,
Кровь стучит по жилам шеи,
Головой нельзя тряхнуть -
Так боюсь я промахнуть.
Вижу, гадина ползёт,
Сталью плотно землю жмёт.
Впереди солдат лежит,
Сильно ранен, не бежит,
На солдата танк въезжает,
Из него всё выжимает.
Слышно кости как хрустят,
Глаза вылезли, блестят.
Полотном кишку мотает,
Руки, ноги отрывает,
Всё с землёй, с песком мешает –
Своё зверство проявляет.
Я ползу навстречу танку,
По пути залёг в воронку.
Стал врага я поджидать,
Чтоб гранатами достать.
Слышу, сердце как стучит
«Ну, давай!» – кто-то кричит.
Бросил я гранаты в цель,
Ну и сам не уцелел.
Взрыв сильнейший прогремел,
Каток сразу отлетел,
Полотно разорвало,
Танк налево повело.
Вся немецкая махина,
Заорала, как скотина,
Заскрипела, заскребла,
Заклинила и легла.
В стороне солдат лежал
И бутылочку держал.
В ней там смесь была такая,
Что горела сталь любая.
Он её врагу послал
И со злобою сказал:
«Пей ты, гад, одним глотком
И закусывай огнём!»
Немец раненый орёт,
О броню прикладом бьёт,
Из железа вылезает,
Всех на свете проклинает.
А за ним другой торчит,
Кто-то наш ему кричит:
«Стой! Не лезь ты, чёртов гад!
Тут никто небе не рад!»
Я привстал, чуть повернулся,
Где-то стукнул пулемёт.
Меткий враг не промахнулся –
Пулей ранило в живот.
Я невольно прислонился
К стенке в яме небольшой,
От белья освободился
И зажал рану рукой.
Закричал: «Иван! Абросим!
Помогите кто-нибудь!»
И ползёт ко мне Абросим,
Зная, трудный будет путь.
На войне, как на войне –
Там не быть одной беде.
Не понял, как дело было –
Мне осколком грудь пробило.
Дышать стало тяжело.
Свет в глазах моих затмило,
В голове кругом пошло,
Пот по телу покатился,
В темноте я очутился.
Никакой не снился сон.
И не знаю, как потом
Я куда-то провалился…»
Слушал я и удивлялся
Как живым отец остался?
Видно, всем врагам назло,
Коль ему так повезло?!
Постоял отец немного,
Рукой в сторону махнул.
Что-то стало ему плохо,
Ближе к столику шагнул,
Из кармана взял таблетки,
Попросил воды подать.
Влив микстуру по отметке,
Стал в стакане всё мешать.
Выпил медленно, глотками,
Водой светлою запил,
Шевельнул легко губами
И опять заговорил…
И. НАГОРНОВ, х. Тормосин.